Инвалиды информационной войны

Когда такое слышишь в Европе, это, конечно, бесит. В Амстердаме весьма культурный человек уверял меня о том, что его страна пережила ужасы нацистской оккупации, и он понимает русских. «Но почему культ Победы? Зачем парады и танки…это пугающе!».

Далее, голландец поведал мне о голоде в Нидерландах с сентября 1944 по май 1945-го – тогда погибли 18 000 жителей королевства. Он повторил эту цифру, думая, что одного раза недостаточно. «В Ленинграде умерли от голода 650 000 жителей» – сказал я. Реакция была предсказуемой. Человек вежливо заметил: скорее всего, цифры завышены, такого не может быть. В его умную голландскую голову сие не укладывалось. Во Франции я приехал в посёлок Орадур-сюр-Глан: 10 июня 1944-го солдаты полка СС «Дер Фюрер» расстреляли там 642 крестьянина. Экскурсовод поинтересовался – были ли в СССР такие огромные жертвы? Он не хотел меня обидеть, он правда не знал. Я сообщил ему про посёлок Корюковка в Черниговской области, где 1-2 марта 1943-го в ходе карательной акции эсэсовцами, венгерскими солдатами и украинских шуцманами было уничтожено 6 700 жителей – стариков, женщин, детей. Француз впал в прострацию. «Но это же чудовищно много… – прошептал он. – Почему о них никто не знает?». Концлагерь Дахау известен всем, это бренд гитлеровских кошмаров: за 12 лет там погибло 41 500 узников. А вот концлагерь Малый Тростенец в Белоруссии, где нацисты убили 206 000 человек, для Европы пустой звук. Интересно – поймут ли они когда-нибудь, что это для нас значит?

Вот я как-то с детства слышал и про Орадур, и Лидице, и про Дахау. Нас в школе учили, что другие народы пострадали от Гитлера тоже. И в нежном возрасте я искренне полагал – за пределами СССР в курсе, насколько мы обескровлены. Но оказалось, я лоханулся. Общее понятия Европы и США насчёт Второй мировой войны следующее: Сталин и Гитлер вместе захватили Польшу, далее Сталин навязал беднягам на Востоке коммунизм. На этом, в общем-то, всё. И если советская пропаганда, эдакий мастодонт с клыками, ничего не смогла поделать с восприятием Западом Великой Отечественной, то пропаганда России похожа на ощипанного цыплёнка.

Глаза ей никому не открыть. Беседуя со мной в Нью-Йорке, американский учитель истории содрогался от жертв, кои понесла армия США в Европе. «Меньше, чем за год погибли 100 тысяч солдат. Молодой человек, задумайтесь — представьте себе эти тела, лежащие в ряд. Целых сто тысяч!». Когда я поведал ему, что столько же советских воинов погибло лишь за неделю штурма Берлина, а в Сталинградской битве пали больше миллиона бойцов Красной Армии, он просто замолчал. Учитель смотрел на меня, и открывал рот, как рыбка в аквариуме. У него подобные цифры сломали калькулятор в мозгу, и он понятия не имел, как реагировать.

Но Запад – это, знаете, ещё прелесть. Они не вникают в цифры наших потерь, ибо во многоя мудрости многоя печали. Увлечены (что вполне логично) своими героями, а не чужими. Поэтому кумир французов – коммунист Пьер Жоржес, застреливший первого немецкого оккупанта 21 августа 1941 года…через 14 месяцев после капитуляции Франции. Рассказывать людям про миллион советских партизан – у них глаза на лоб полезут. Ладно, я отвлёкся. С Западом-то всё ясно, но вот с Восточной Европой дела идут куда хуже.

В Норвегии, Германии, Австрии стоят памятники солдатам Красной Армии, а в той же Эстонии или Польше их ломают и вывозят, с милейшим объяснением: это было не освобождение, а замена нацистской оккупации советской. Остановка печей в концлагерях, где всего за четыре года погибли 10 миллионов человек, для поляков и эстонцев значения не имеет. Какие там крематории и газовые камеры? Вот нас заставили жить под коммунистами сорок лет, так это настоящий хоррор. За короткий срок бывшие сателлиты СССР, ранее гордившиеся совместным поражением Гитлера, теперь упиваются своими страданиями и желают требовать от агрессивной России компенсаций за «оккупацию».